Мой текст опубликовали!) Это первая моя публикация во Всего лишь писателе!) Никто
Сквозь грязное витражное стекло еле-еле угадывались очертания двора. Девочке казалось, словно этот серо-коричневый туманный мир просачивается со сквозняком в трещины рамы. Проникает в людей. Дарит покой и немного грусти. Девочка любила вот так стоять у окна и представлять, как растворяется в серости, становится частью пейзажа.
— Эй, Психушка! — девочка вздрогнула от резкого, звонкого окрика и оглянулась. К ней приблизилась компания из пяти одноклассниц.
— Смотрите, чо ща будет! — понизив голос сказала заводила и снова обратилась к Психушке:
— Ты кто такая? Чо здесь забыла?
Девочка привыкла. К ней часто кто-нибудь да подходил с подобными вопросами. Но кто и почему — она не знала. Лица сливались в одну сплошную серую массу, которую гнал по коридорам интерната сквозняк туманного мира.
— Никто. Ничего. Меня нет, — ответила Никто. Но не им, а скорее самой себе.
Никто.
«Ты никто, понимаешь? Тебя не должно было быть! Испортила мне всю жизнь!» — это были последние слова, которые девочка услышала от матери.
— Во дебилка! — взорвалась радостным хохотом заводила. — Такие, как ты, должны сидеть в психушке!
— Да она отмороженная! Ледяная, сука, скульптура!
Смех разнёсся по всей группе.
— Давайте её разобьём?
Девочка не двигалась. Бежать было некуда. Да и незачем. Так всегда всё заканчивалось. Побьют и уйдут. А Никто не может чувствовать боли.
И девочка её не ощущала ни тогда, когда упала на пол от удара в живот, ни тогда, когда одноклассницы молотили ботинками по спине, ногам, рукам. Тело рефлекторно сжалось в комок, защищая жизненно важные органы, но чувствовались лишь безболезненные тычки.
— Слу-у-ушай! А может поджечь?! Лёд от огня плавится, может и ледышка наша растает?
Чиркнула зажигалка.
— Шу-у-ухе-е-ер! — заорал кто-то сбоку. Послышался удаляющийся топот.
Девочку поставили на ноги. Учительница. Такая же серая, как и все остальные.
— Почему ты никогда не даёшь сдачи? Могла бы хоть закричать!
Никто молча смотрела на женщину. Женщина махнула рукой и повела девочку в мед кабинет.
* * *
Этот день был странным. Началось всё как всегда. Поймали, задали вопросы. Но. Девочка сначала не поняла, что произошло. Вдруг чья-то фигура загородила её от остальных.
— Вам не надоело издеваться над слабыми?! — спросила фигура.
— А тебе чё, больше всех надо?
— Отвали!
— Можем и с тобой воспитательную беседу провести!
— Ну попробуйте!
Девочка сидела под подоконником и наблюдала этот странный сон. Её защищают? Зачем? Ведь она никто.
Защитница дралась хорошо, но пропустила удар по лицу. Кровь из носа окрасила яркими брызгами серость коридора.
— Опять вы?! Быстро к директору! — завопила подоспевшая учительница и, повернувшись к пострадавшим, добавила: — А вы идите в медпункт.
— Меня зовут Ася, а тебя как? — спросила защитница, по пути к медсестре.
— Никто, — привычно ответила девочка.
— Ну как это? Имя же у всех есть! — удивилась Ася, изогнув тонкие рыжие брови.
— И-мя? — прошептала Никто. Почему-то это слово далось ей с трудом.
— Как тебя называли до интерната? — не сдавалась защитница.
Что-то новое и непонятное... Сердце вдруг ускорило бег. Внутри тела, всегда холодного, словно та самая ледышка, начало разливаться тепло.
«Катя, Катя, Катерина» — напевал отец ей когда-то. Когда был жив. Ещё один приятный сон.
— Катя, — ответила девочка и робко улыбнулась.
* * *
Раз в год проводилась генеральная уборка, в которой участвовали ученики. Кате и Асе выпало мыть окна в левом крыле на первом этаже.
— Ну вот, красиво! — сказала Ася, оттерев створку большого, почти до пола, витражного окна.
— Да, здорово! — с радостью ответила Катя, закончив мыть свою сторону.
Теперь сквозь витраж двор виделся разноцветным, словно в каком-то детском мультике. И этот невероятно красочный мир, как до этого — туманный, проникал сквозь окно. Но не холодом и покоем, а теплом и радостью наполнял он всё здание.
Девочка посмотрела на подругу. Та, казалось, сама излучала свет.
Яркие блики то загорались, то исчезали на веснушчатом лице Аси. Зеленью вспыхивали большие глаза. Насыщенной рыжиной сверкали короткие кудрявые волосы.
— Ты тоже очень красивая! Как солнышко! — воскликнула Катя и подруги обнялись, сидя на низком подоконнике.
* * *
Девчата были не разлей вода. Всюду ходили вместе. Делились горестями и радостями. Катя всё больше оживала, расцветала словно пробившийся сквозь снег подснежник.
Девочка ощущала, что только сейчас по-настоящему начала жить. Словно до Аси её просто не существовало. Была лишь Никто...
Ася показала подруге, что чёрные волосы могут выглядеть не как смоляная пакля, а переливаться словно шёлк. Что серые глаза вовсе не бесцветные, а похожи на серебро.
— Ты тоже очень красива. Надо было всего лишь поработать над образом. Теперь просто не запускай себя.
Катя же смотрела в зеркало на незнакомую ей яркую брюнетку и очень старалась поверить...
* * *
Солнечные дни пролетели быстро. Уж очень изменчива весной погода.
Небо хмурилось. Пошёл первый дождь, а за ним и второй, и третий, и... Казалось, вода в тучах никогда не кончится. Лишь незримый свет, исходящий от всегда улыбчивой Аси, не давал Кате хандрить.
Но что-то было не так. Катя отмахивалась от этих ощущений, однако мелкий, почти незаметный червячок проник в её только восстановившееся сердце.
Частое молчание, натянутая улыбка...
Как-то раз Катя проследила за подругой и увидела, как та встретилась с компанией девчонок на первом этаже во время урока.
— Что-то слишком затянулась наша шутка, — сказала заводила, — не пора ли открыть все карты?
— Подожди, завтра контрольная. Вот она мне даст списать, тогда и сделаем. А чего, собственно, дальше-то нашу Психушку не использовать?
Катя всё слышала, но не хотела понимать. Внутри что-то скребло, ворочалось, больно сжимая желудок. Дышать стало трудно, словно ударили в живот.
— Ась? — позвала она, выйдя на трясущихся ногах из-за угла. — Ты ведь шутишь, да?
Подруга повернула голову. Лицо её, такое светлое и красивое теперь искажала злая ухмылка.
— Ну что ж тебе на уроке-то не сидится? — крикнула Ася с подоконника. — Я никогда с тобой не дружила, Кать. Это всё была просто шутка. Разве ты не заметила, что нападения прекратились? Не задавалась вопросом — почему? Сначала мы хотели закончить спектакль через месяц, но ты вдруг начала хорошо учиться. С тобой стало удобно дружить! Я бы и дальше играла роль подруги, но ты всё испортила. Ну, что скажешь, Никто?
Мир потемнел. За окном сверкнула молния, громыхнул гром.
— Я не никто, — прошептала девочка.
— Чего ты там бормочешь? — рассмеялась Ася.
— Я не никто, я не никто, — всё громче повторяла Катя. Голову наполнял смех. Этот смех пожирал. Убивал Катю. Она не хотела умирать. Спасительная, успокаивающая тьма сочилась из окна.
Одноклассницы не успели ничего сделать. Катя рванула к подруге. Толчок. Стекло зазвенело. Лопнуло. Тело обдало водяными брызгами и мелкими осколками. Удар.
* * *
Тьма. Только кто-то надоедливо шепчет:
— Никто, никто, никто...
* * *
— Я не никто, я не никто, — продолжала бормотать Катя, пока взрослые пытались освободить от неё потерявшую сознание Асю.
Машины приехали быстро. Девочек увезли. Асю, сильно посечённую осколками — в больницу. Катю — в психиатрическую лечебницу.
* * *
Окно быстро застеклили, но теперь оно стояло без витража, открывая обзор на небольшой, залитый грязными лужами дворик с серой стеной по периметру.
На деревьях наливались зелёные почки.
Всё шло своим чередом.
